Волнующие случаи
Когда вы изучаете природу таинств, читая о них в книгах, то не можете прийти к пониманию их силы и значения. В первую очередь таинства являются совместным опытом. В попытке донести свою мысль до читателей я закончу эту главу на личной ноте.
Крещение
Как-то субботним вечером двадцатилетний юноша пригласил меня в церковь Пятидесятницы, где ему предстояло пройти таинство крещения. Там было еще семнадцать кандидатов — в основном подростки, но и одна семья в полном составе. Священник, стоял в купели по пояс в воде. Перед погружением кандидатов в воду он предложил им рассказать, что привело их к этому моменту публичного свидетельства веры в Христа.
Церковь была полна. Мы пели и молились; многие улыбались и обнимались, а некоторые плакали. Я был глубоко тронут искренностью и неподдельной верой кандидатов.
Мне довелось быть свидетелем похожего события в англиканской церкви, когда капеллан крестил студентов в бассейне колледжа. Но чаще я присутствовал при крещении окроплением, как в англиканской, так и в других церквах. Это зрелище менее драматично, но исполнено такого же глубокого смысла.
Евхаристия
Я признаю, что таинство святого причастия не всегда глубоко трогает меня. Иногда я с трудом сохраняю сосредоточенность; иногда мне кажется, что в церкви слишком холодно, или вдруг начинают ныть колени. Это не слишком беспокоит меня, поскольку я верю, что получение причастия как акт простой покорности воле Господа тоже имеет духовную ценность. Но мне доводилось присутствовать на поистине чудесных службах.
Меня пригласили принять участие в воскресном таинстве святого причастия в тюремной часовне. Это была тюрьма строгого режима; почти все заключенные в то или иное время совершили ужасные насильственные преступления. Когда я опустился на колени вместе с ними, чтобы получить Святые Дары, то остро ощутил, что я тоже пришел сюда как кающийся грешник, нуждающийся в милости и прощении от Бога.
Помню другой случай, когда я стоял вместе с молодыми людьми, собравшимися вокруг алтаря в глубоком молчании, с зажженными свечами в руках. Однажды сорок человек собрались за столом под большим дубом, укрывавшим нас своей тенью от жаркого солнца. Во время святого причастия — древний обычай, ныне снова включаемый в таинство евхаристии во многих церквах — люди встали и начали обмениваться неформальными объятиями и рукопожатиями.
Однажды я присутствовал на мессе в римском католическом монастыре, где меня тепло приветствовали, но не пригласили присоединиться к таинству. Еще я вспоминаю воскресную службу «хлебо-преломления» в Христианском Братстве. Около шестидесяти человек сидело вокруг стола, где лежала огромная буханка хлеба и стоял кувшин с неперебродившим виноградным соком. Там не было назначенного лидера, и члены братства (только мужчины, в отличие от квакеров) зачитывали пассажи из Библии и пели гимны перед преломлением хлеба и разделением его между верующими.
Мне вспоминается одна служба русской православной конгрегации в Лондоне: Люди приходили и уходили под торжественное, чудесное пение. Некоторые держали зажженные свечи, другие кланялись в пояс; многие просто стояли, слушали и молились.
И наконец, я вспоминаю трогательный пассаж о святом причастии, где епископ Ф. Дж. Чавез говорит о воскресных службах своего детства: «Мой отец весь день вел себя необычно тихо и запирался в своей комнате до и после службы. Я видел, как он спускается по лестнице со слезами на глазах».
Слезы - подобающая реакция на таинство святого причастия. Это слезы печали, когда мы думаем о цене нашего спасения; слезы благодарности, когда мы вспоминаем о милосердии Господа, и наконец, слезы радости, когда мы вместе с другими верующими восхищаемся великому чуду Божьей любви, высшим проявлением которой стали смерть о воскрешение Иисуса Христа.