Разгадана ли загадка?Теория происхождения христианства / Христос после Иисуса / Разгадана ли загадка?Страница 5
Кармайкл считает — и это признается большинством историков раннего христианства, — что идеи Павла получили распространение лишь через несколько десятилетий после его смерти, хотя нужно подчеркнуть, что датировка Кармайклом Деяний апостолов и Евангелия от Иоанна представляется слишком поздней — и то, и другое писание было составлено, по мнению подавляющего большинства ученых, после смерти Павла, но не позже конца I в., тем более что автором Деяний (во всяком случае, описания путешествия Павла), судя по стилистике, был автор третьего евангелия.
Общую концепцию Кармайкла, связанную с учением Павла, во многом можно считать обоснованной: автор учитывает религиозную ситуацию в среде окружающего населения, которую Павел, будучи уроженцем греческого города Тарса и путешествуя по городам и районам восточных провинций империи, не мог не знать. Это был период распространения веры в богов, которые объединяли в
себе образы различных богов: происходил процесс складывания представлений об универсальном божестве, управляющем миром (то, что условно можно назвать языческим монотеизмом). Подобные универсальные или синкретические божества представлялись не только всемогущими, но и благими. Именно верующие в таких богов, приверженцы различных мистериальных культов, воспринимали проповедь Павла, обещавшую им спасение не от имени иудейского пророка, а от имени Спасителя человечества, Сына Божьего, по существу Бога. Я полагаю, что в известной мере Кармайкл прав, называя сообщества, где распространялись идеи Павла, полуязыческими братствами, образовавшимися на грекоязычной территории диаспоры. Считая себя иудеем, он подсознательно не мог не воспринимать те религиозные тенденции, которые существовали в большинстве стран Древнего мира, а не только в империи. Однако следует заметить, что, говоря о влиянии языческо-магических представлений, автор не рассматривает конкретные верования населения империи в I в. Он не отрицает влияния этих верований на христианство, но относит его появление, по существу, только ко II в., что отчасти связано с достаточно поздней датировкой Кармайклом ряда новозаветных сочинений. Исключением, пожалуй, представляется сопоставление учения Павла с мистериальными культами, которые тоже обещали спасение своим адептам, прошедшим специальные сложные и притом тайные обряды посвящения. Кармайкл выделяет одно из основных отличий между языческими мистериями, имевшими вневременной характер, и христианской проповедью Павла, обещавшего через ритуал евхаристии всеобщее спасение в Царстве Божьем, в котором всякий ритуал как бы уже перестанет существовать, — эта трактовка Кармайклом восприятия таинств Павлом вполне оригинальна. Что же касается того, что именно Павел создал обряд причащения, то это утверждение кажется мне более чем спорным: этот обряд восходит к практике сакральных трапез в разных христианских общинах, в том числе и в Иерусалимской.
В соответствии со своей теорией Кармайкл в первой части книги пытается объяснить отношения Павла со своими, как они названы в книге, «конкурентами», т. е. с руководителями иерусалимских христиан, и прежде всего с Иаковом, не столько теологическими представлениями, сколько стремлением иудео-христиан к насилию, против которого выступал Павел. В этой связи Кармайкл упорно отождествляет Иакова и иудео-христиан с зелотами, хотя, с моей точки зрения, источники не дают для этого достаточного основания. Между иудео-хрис-тианством и учением Павла было достаточно много расхождений, помимо отношения к насильственным действиям. Прежде всего, это касалось иудейской обрядности; именно из-за ее несоблюдения некоторые группы христиан считали Павла отступником, как об этом пишет Ири-ней («Против ересей», 1. 26 и сл.). Можно было бы многое сказать по поводу отдельных формулировок автора, связанных с характеристикой Павла, но, я полагаю, читатель сам определит свое отношение к рассуждениям, приведенным в книге. Я позволила себе отметить только наиболее важные, с моей точки зрения, и спорные моменты.