Борьба с ТоройТеория происхождения христианства / Христос после Иисуса / Борьба с ТоройСтраница 19
Таким образом, Савл думал о себе как о единственном человеке во всем мире, который проник в значение воскресения Иисуса и в расписание Конца света. Это обстоятельство в сочетании с его полемической потребностью вовсе отодвинуть Тору на задний план Конца света заставило его очень естественно сбалансировать самого себя даже в сторону Моисея. Его отношение к Торе как к средству «избавления от смерти», т. е. как к приложению к текущему дню, а теперь — и к меняющемуся естественному миру, не относящемуся к Царству Божьему, где смерть будет побеждена, балансировалось его собственной концепцией носителя «избавления от Духа», в противоположность, вероятно, потенциалу старого избавления. Поскольку «великолепие» нового избавления было явно больше прежнего — «ибо, если преходящее славно, тем более славно пребывающее», — то направление его мысли неизбежно усиливало его собственную роль (см. 2 Кор. 3:7—14).
Мания величия Савла для него самого вовсе не была манией. Как все другое в его сознании, она была чисто фактической. Хотя его заявление о том, что он был избран Богом «от утробы матери» (Гал. 1:15), явно звучит как мания величия, чистая и простая, кажется, что оно не имеет необходимой связи с его признанием. Его взгляд на себя вырастает совершенно естественно из манеры, с которой он познает свою поворотную роль в божественном расписании.
Если же Славное возвращение не могло наступить, пока язычники не получат шанса услышать хорошие новости, и это должно было убедить иудеев, и Савл был единственным, кто мог это увидеть, то для него было совершенно разумно считать себя неоценимым для завершения действия, инициировавшего современное вторжение Бога в человеческие дела. Из-за этого Савл считал себя чекой космического превращения и в качестве таковой естественной мишенью вражды ангельских сил. Он был единственным, постигшим механизм их разрушения, и поэтому, по его мнению, они хотели уничтожить его, как они проделали это с Иисусом.
Для Савла Исаак и Иаков представляли собой новую паству той ветви мессианизма, которая опиралась на веру в Иисуса. Измаил и Исав символизировали собой устаревшие, астигматические иудейские синагоги, которые этого не поняли. Группа бытия во Христе стала избранным братом, а синагога — отвергнутым братом (Рим. 9:6—13). Именно таким способом выбор был переведен из Авраа-мова состояния «во плоти» к его чисто духовным потомкам, а те иудеи, кто из-за их «твердости сердца» все еще отказывались от признания, были превращены в отвергнутое ответвление.
В конце концов, конечно, ситуация как-то выправится. И хотя «старый Израиль», т. е. обычные иудеи, были превращены во врага, Божий план все же позволял им быть искупленными благодаря средствам Иисуса Христа, и к тому же очень быстро. Эта гармония в конечном итоге была неизбежной, причем все было аккуратно согласовано.
Ибо Савл соответственно ситуации остался набожным иудеем в старомодном смысле слова в тот период, когда что-то новое уже произошло. Это означало противопоставить себя Божьей воле и быть реально изменником!