Формирование новой верыТеория происхождения христианства / Христос после Иисуса / Формирование новой верыСтраница 7
впитывание эллинистической культуры совершалось не быстро. Новая вера проходила через различные слои языческого общества, заимствуя у каждого слоя и закладывая фундамент иерархии, все еще существующей в римско-католической церкви. Кривая восхождения новой веры поднималась от самой примитивной веры самых невежественных классов населения к философской утонченности интеллектуалов. Так сказать, хребет новой веры был достаточно крепким для того, чтобы все это собою поддерживать.
Самые первые ее шаги были совершены среди плебеев, прежде всего — «богобоязненных», которые по многим причинам находили утешение, группируясь вокруг еврейских синагог. С другой стороны, не все «богобоязненные» были плебеями; в их число входили многие женщины из высших классов и, несомненно, некоторые мужчины. Тем не менее до середины II в. (при императоре Антонине) высшие классы все еще составляли лишь крошечное меньшинство в Церкви, а главными новообращенными были рабы и трудящиеся. Однако именно рабы перенесли новую идею в среду свободных женщин и — иногда случайным образом — в среду некоторых образованных мужчин. Именно благодаря образованным мужчинам новая вера на протяжении II в. окончательно проникла в высшие классы и одновременно — в круги профессиональных интеллектуалов — философов.
Контакты с мыслителями, близкими к высшим классам, и соединение их идей с простодушием новой веры и с объяснением судьбы ее божества — Иисуса Христа, как его земной жизни, так и трансцендентальной, неизбежно бесконечно расширяли круг взаимовлияния.
Философы типа Юстина, Татиана и Тертуллиана, измученные проблемами, которые невозможно было решить с помощью современной им метафизической спекуляции, стали христианами, что, по-видимому, отчасти было логическим выходом из их личного кризиса. Им казалось, что христианская вера решала все проблемы и удовлетворяла все устремления. С другой стороны, этот психологический факт сам по себе не доказывал простых постулатов, сосредоточенных вокруг обоснования воплощения и искупительного распятия. Такие новообращенные естественным образом перенесли свою интенсивную философскую практику на новую веру.
Образ всего их мышления, их интеллектуальных достижений был просто поставлен на службу новому эмоциональному течению. Явно или неявно, они выражали его ясные понятия, они осознавали, что религии, которую они приняли, несомненно, чего-то не хватало, не в ее сущности — то есть, например, идея воплощения столь же необъяснима, как и бесконечность, — а в ее формулировке. Соответственно, распространяя свою новую веру, они, естественно, должны были снабжать ее аппаратом идей и формулировок, которые придали бы ей привлекательность философии с дополнительным могущественным шармом откровения. Они поддерживали, расширяли и обогащали свою апологетику и догматику интерпретациями и интеллектуальными конфигурациями, взятыми из метафизики, в которой все они были воспитаны.
Как идеи Савла, так и несколько иные, хотя и родственные взгляды, очерченные в Евангелии от Иоанна (несомненно, составленном приблизительно в середине II в.), были в общем достаточно похожими в том, что и тем и другим была потенциально присуща безмерная эластичность. Ведущие идеи первого периода формирования нарождающегося культа были фактически слишком общими для того, чтобы направлять движение эллинизации, которое по самой своей природе склонно было становиться мешаниной.
Для ранних христиан естественным было заимствовать из окружающей культуры все, что казалось способным сделать зачаточную форму их религии более глубокой, а также более удовлетворительной эстетически. Легко было обнаружить modus vivendi между основными постулатами ранней веры и основными эллинистическими идеями. Александрийская школа, связанная с именем Оригена (приблизительно середина III в.), например, превратила христианство в богооткровенную и безупречную философию за счет сращивания всех крупномасштабных идей, заимствованных из эллинистической культуры, с аксиомами новой веры.
Несомненно, для этого процесса, в сущности неконтролируемого, было естественным доходить до крайности. То, что началось как простая конфессия веры, трансформировалось в течение III в. в сложную систему идей, которая выглядела уже совершенно иначе. В процессе переплетения аксиом новой веры с верованиями и понятиями, взятыми из эллинистического окружения, новая вера впитала в себя практически все, что там нашла. Общий процесс вел себя буйно. Принималось все без разбора — олимпийское язычество, орфизм, различные восточные религии и философские системы, причем все это совершенно независимо ни от исторических данных, скудных поначалу, ни от традиций, закрепившихся в общине верующих в течение предшествовавших нескольких поколений. Многие «гносисы» имели важные последствия.