Современная религиозная ситуация в Российской Федерации и перспективы ее
измененияДополнительные материалы / Религиозные конфликты / Современная религиозная ситуация в мире и росссии, характер ее влияния на
возможность возникновения межконфессиональных конфликтов / Современная религиозная ситуация в Российской Федерации и перспективы ее
измененияСтраница 3
В Санкт-Петербурге в приходе, где мне довелось служить последние годы, каждое воскресенье храм переполнен. Это создает ощущение всенародной церковности. Но если задуматься, храм вмещает 400-500 верующих, а живет в округе примерно 600 тысяч человек. Даже пасхальное богослужение посещает менее 3% жителей Санкт-Петербурга (для пятимиллионного города 3% – это 150 тысяч человек) … . Также очень важно понять, почему остальные считающие себя православными (во всяком случае, заявляющие о себе так в ответ на вопрос социологической анкеты) не испытывают потребности прийти в храм даже на Пасху. Достаточно ли считать показателем религиозности факт принятия крещения в детстве? При этом следует учитывать, что очень многие из ныне живущих наших сограждан по понятным причинам в детстве крещены не были».
Приведем еще один пример - отрывок из статьи выдающегося православного богослова Оливье Клемана, француза по национальности, которая была опубликована в газете Монд в 1998 году, после его очередного посещения России: «Церковь России потеряла – я смог убедиться в этом лично и совсем недавно – весь ореол, на который могла рассчитывать в обществе. Она все больше отдаляется от общества, которое проявляет к ней полное безразличие, а иногда и враждебность. Крещено 55% россиян, но практикующих – 2% населения. Россия – более секуляризованная страна, чем Франция. На Пасху в Москве причащались всего 48 тысяч человек. Но под золой тлеет пламя. Молодые люди, интеллигенция отдаляются от Церкви как института или же она, эта Церковь, их изгоняет, но их влечет сокровище мудрости и красоты православия. Есть приходы, с осторожностью избегающие опасности и соблазна чрезмерной клерикализации и не делающие святыни из того, что святыней не является, то есть не превращающие религию в колдовство. Есть ответственные люди в Патриархии, которые начинают понимать, что консерватизм, даже парадоксальный и претендующий на культурность, может стать путем к самоубийству. Кто сеет ветер – пожинает бурю. Екатеринбургский скандал, быть может, напомнит епископам этой Церкви, что Россия – действительно поле деятельности, нуждающееся в миссионерах, ожидающее миссионерской проповеди и свидетельства».
Наконец, даже святейший Патриарх Московский и Всея Руси Алексий II вынужден иногда называть вещи своими именами. Вот цитата из его выступления на епархиальном собрании 2000 г.: «Незнанием, неумелостью, вялостью, леностью мы порочим, обессиливаем Православие. Там, где духовенство инертно, лениво, инициативу перехватывают и укрепляются неоязычники, сектанты, представители иных конфессий».
Как видим, мнения не достаточно совпадающие по конкретным позициям, однако, имеющие общую позицию в целом. В своем исследовании мы попытаемся разобраться именно с частностями, ибо в целом, как видно из приведенных выше данных картина ясна. В научно-популярной литературе можно встретить мнение, что религиозная ситуация в сегодняшней России должна оцениваться только с учетом существеннейших особенностей как центрального, так и периферийного характера, без которых будет совершенно невозможна даже самая элементарная оценка секуляризационного процесса в его динамике и перспективе. Так, в частности А.Пятигорский видит две наиболее важные особенности этого процесса. Во-первых, резкое ослабление структур государственной власти и возрастающая аморфность структур общественной жизни в конце 90-х годов ХХ века привели к такому положению вещей, при котором религия (практически все религии) оказалась в совершенно новой для нее ситуации, когда традиционное российское противопоставление государства религии перестало играть решающую роль, и когда новые отношения религии и общества еще не сложились. Во-вторых, сегодня начинают намечаться принципиально новые отношения между религией и этносом, отношения настолько новые, что было бы методологически опрометчивым их описывать как с точки зрения традиционной западноевропейской модели, так и с точки зрения еще не сформулированной новой российской модели.