Восстание и распятиеТеория происхождения христианства / Иисус до Христа / Восстание и распятиеСтраница 6
И лишь позднее, после того как глобальное предприятие Иисуса потерпело фиаско, подлинная функция его учеников была вымарана из традиционных текстов, оставив непонятную пустоту.
Фактически, только принимая предположение об организованном и военном характере движения Иисуса, мы можем понять, какова могла быть роль его протопоследователей. И в свете этого нам также станет совершенно понятной причина предательства Иуды. Если мы попытаемся объяснить его предательство психологически или функционально на основе канонического евангельского повествования, то оно остается абсолютно загадочным, как мы видели это выше. Если же мы в качестве отправной точки возьмем существование вооруженного конфликта между мятежной группой и могучими учреждениями, которые она атаковала, мы начнем понимать его цель.
Иуде действительно было что предавать — т. е. это была выдача убежища не просто популярного проповедника, учащего массы на огромной общественной площади, а лидера вооруженного восстания. Если история прихода Иисуса в Иерусалим и пребывания там только в течение дня и история его ночей в Вифании (в 1,5 милях от Иерусалима по пути в Иерихон) сохраняет элемент действительности, тогда, вероятно, это надо воспринимать в качестве какого-то преображенного остатка другого воспоминания: после разгрома восстания и после того, как римская когорта и храмовая полиция сломали хребет мятежа и восстановили порядок, Иисус нашел убежище в каком-то укрытии, и именно его Иуда выдал властям.
Говоря точнее, этот путь не заводит нас в глубины психологической неразберихи. Ведь ничто не могло помочь достигнуть этой цели, поскольку при полном отсутствии информации нет предела многочисленным возможным психологическим объяснениям, но наше предположение создало ту точку зрения, которая делает предательство в любом случае функционально многозначительным.
Иуда — не единственный эксцентричный последователь Иисуса; ведь есть что-то странное, даже при неопытном взгляде на ситуацию, в самом их числе. Эти странности не только совпадают с впечатлением, что захват Храма должен был быть осуществлен с помощью вооруженного заговора, они дают намек на социальную основу движения Иисуса.
Вот отчет об их выборе: «[Иисус] призвал учеников Своих и избрал из них двенадцать, которых и наименовал Апостолами: Симона, которого и назвал Петром [Камнем], и Андрея, брата его, Иакова и Иоанна, Филиппа и Варфоломея, Матфея и Фому, Иакова Ал-феева и Симона, прозываемого Зилотом, Иуду Иаковлева и Иуду Искариота, который потом сделался предателем» (Лк. 6:13—16).
«И поставил из них двенадцать, чтобы с Ним были и чтобы посылать их на проповедь, и чтобы они имели власть исцелять от болезней и изгонять бесов; поставил Симона, нарекши ему имя Петр [Камень], Иакова Зеведеева и Иоанна, брата Иакова, нарекши им имена Воанергес, то есть «сыны громовы», Андрея, Филиппа, Варфоломея, Матфея, Фому, Иакова Алфеева, Фаддея, Симона Кана-нита и Иуду Искариотского, который и предал Его» (Мк. 3: 14—19).
Мы уже узнали (гл. 1) значение слова «зелот» (упомянутого вновь в Деяниях апостолов, 1:13). Это опять приводит нас к явному факту насильственной смерти Иисуса; дается объяснение жестокости приговора.
Здесь трудно избежать вывода, что смерть Иисуса была так жестока и унизительна по причинам, которые в глазах римлян были исключительно вынужденными. Даже малейшая попытка заполнить социальный фон, на котором произошла казнь Иисуса, высвечивает глубину «непонимания», которым обычно объясняется распятие, то есть что якобы невежественные, слепые люди стремились уничтожить образец абстрактной и вневременной добродетели просто потому, что его миссия была выше их понимания.
Иисус и его последователи были вовлечены в организованное действо, уходящее корнями в обстоятельства их собственного специфического общества. Он справедливо оказался в длинном списке иудейских религиозных мятежников против идолопоклоннического римского государства.
Теперь мы можем увидеть кульминацию карьеры Иисуса в неожиданном свете; войдя в Иерусалим с достаточно большой группой вооруженных людей или имея достаточную народную поддержку для преодоления обороны центра, он дерзко посягнул на суверенную власть. Какими бы ни были его собственное толкование и его особая мотивация и конечная цель, этот акт вооруженного и организованного насилия неминуемо должен был обрушить на его голову скорое возмездие римских властей.