Дунаев - Вера в горниле сомненийДополнительные материалы / Дунаев - Вера в горниле сомненийСтраница 384
Блок был соблазнён, очарован своими демонами-двойниками. Хотя знал, как соблазняет демон душу. Он писал об этом в стихотворении "Демон" (1910): вначале посулит неземное блаженство, а затем бросит, "как камень зыбкий, в сияющую пустоту". Но всё-таки поэт вслушивался в льстивые бесовские нашёптывания, внушающие вседозволенность.
Быть может, это страшное сознание гибельности всякой мечты остро пронзило его, когда он в воображении осмыслил трагедию бессмысленной грёзы в стихотворении "На железной дороге" (1910), незадолго перед тем написанном?
В какой-то момент его охватывает столь трагическое ощущение бессилия, что он начинает подозревать свою неспособность к собственному восстанию из мертвых:
Нет, мать. Я задохнулся в гробе, И больше нет бывалых сил. Молитесь и просите обе. Чтоб ангел камень отвалил.
Блок предпринял попытку преодолеть символистский соблазн в создании почти реалистической поэмы "Возмездие" (1910—1911), так и оставшейся незаконченною. Несомненно, сама незавершённость замысла есть знак хотя бы частичной творческой неудачи поэта. Об этом же говорят исследователи: не стоит поэту-символисту браться за реализм. Поэма писалась трудно, с остановками, сомнениями. Блок осваивал пушкинский стих, освоил его успешно, но поэтических открытий не совершил.
В итоге получилась автобиографическая поэма, написанная в строгом духе критического реализма, с революционным оттенком, привлекающая к себе прежде всего звучным пушкинским слогом.
Несмотря на декларативное заявление о том, что "мир прекрасен", Блок рисует весьма мрачные картины исторического бытия всех народов. Следует отметить, что именно от блоковых описаний идёт молва о страшной тьме российской жизни в предреволюционные годы. Блока цитируют усердно и с наслаждением. Но не болезненный ли взор Блока и ему подобных настраивает и более позднее видение российской жизни?
Цикл "Родина" (1907—1916) весьма важен для осмысления особенностей понимания Блоком России. Любовь его к родине несомненна, но каково наполнение этой любви? Для него Россия только источник душевного подъёма, питающий поэтическую энергию. Не видя духовной основы в русском бытии, Блок позднее легко сбился поэтому на племенную спесь в поэме "Скифы" (1918). В ней он сказал много верного и о русской всеотзывчивости (повторив Достоевского), и о внутренней мощи нации, но выстроил свой дом на песке, не связав всё воедино наднациональной духовной заданностью бытия Руси. Такое странное у него было отношение к ней.
Поэтическое воображение Блока рождает дотоле неведомый образ: "Русь-жена". Прежде в родине виделось всегда и всем материнское начало. Теперь это — "жена моя". Всё та же "Вечная Подруга" . Новое звено в цепи перевоплощений. В цикле "Родина" — эта подруга становится олицетворением непостигаемых страданий.
Образ жены явлен в поэтических раздумьях "На поле Куликовом". Это гениальное создание Блока, входящее в цикл "Родина", менее всего есть размышление над историей, над судьбою Русской земли даже, но отражение внутреннего состояния поэта, для которого давнее событие лишь повод к самораскрытию, к символизации собственных переживаний, собственных смятенных дум. "Поле Куликово" — это внутреннее поле поэта, символизированное через историческую (битва) и географическую (поле битвы) реалии. "Вечный бой" в душе и поиск поддержки для иссякающих сил.
Что в той битве? Борьба нескончаемая страстей в душе? Или борьба со страстями? Поэт призывает молиться, но покой для сердца отвергает. Клубок противоречий. Ибо покой — сущностный признак святости, покой во всём составе человека. Молитва необходима для обретения покоя. От всех этих соблазнов непросветлённые страдания, "кровавый отсвет в лицах", "роковая пустота". И осознание своего недостоинства .
Когда-то Тютчев видел призвание России в несении Креста, с Которым всю исходил её в рабском виде Царь Небесный.
Для Блока тягостно такое покорное несение. Он завершает цикл стихов-раздумий о судьбах России недоуменным вопросом: доколе русская мать будет тужить в своей покорности несения Креста?
Очень скоро этот вопрос найдёт отзыв в поэме "Двенадцать", в которой поэт дал своё осмысление революции. Революции Блок симпатизировал (хотя и был как будто аполитичен в мировоззрении): ещё в годы бунтов начала века участвовал в рабочей демонстрации и нёс впереди толпы красное знамя. Как и Павел Власов. В стихах Блока его революционные чаяния тоже отразились. Например, в "Её прибытии". В 1906 году он написал несколько странное четверостишие "Деве-революции":